Можно ли привыкнуть к смерти?

- Георгий Сергеевич, Вы – хирург больниц МПС. Деятельность врача близка к служению священника: врач исцеляет недуги телесные, духовный пастырь врачует недуги душевные. Не случайно Церковь во многих молитвах сравнивается со «врачебницей». Насколько остро Вы ощущаете в своем деле эту духовную миссию, ведь врач, поднимая человека с одра болезни, подчас – смертельно опасной, по-своему участвует в промысле Божьем?

- Прежде, чем перейти к ответу на Ваш вопрос, воспользуюсь случаем рассказать о нашей больнице: эта информация может сослужить службу тем, кто остро нуждается во врачебной помощи. Несмотря на то, что наша больница – ведомственная, мы с радостью окажем помощь всем, кто к нам обратится. В нашем медицинском обслуживании еще наличествует дисциплина, высокий уровень профессиональной подготовки персонала, все мы работаем с удовольствием, делаем очень серьезные операции, круг наших обязанностей расширяется, мы получаем новые прекрасные отделения… Те, кто нуждается в помощи в связи с различными сосудистыми заболеваниями, могут обратиться лично ко мне через Ваш сайт, и, естественно, мы отзовемся и поможем…

Что касается осознания некой духовной миссии в профессии врача, то, конечно, соприкасаясь с человеческими судьбами, понимаешь, что твои задачи имеют помимо чисто функциональных целей еще и какой-то нравственный характер. Вместе с тем, медицинская деятельность – это и рутина, поэтому не всегда во время многочисленных консультаций, операций и других врачебных забот задумываешься о каком-то своем особом высоком предназначении. Но если бы мои функции и деятельность тех врачей, которые меня окружают, со стороны производили бы впечатление неких нравственных деяний и если бы наша помощь в каких-то аспектах действительно приближалась к служению священника, то это было бы чрезвычайно приятно и важно для всех нас. Говорить же самому о своей высокой духовной миссии было бы нескромно.

- Сейчас причислен к Лику Святых архиепископ Лука Войно-Ясенецкий - человек, который совместил в своем деле врачевание телесных и душевных недугов…

- Этот пример, конечно, уникальный. Архиепископ Лука Войно-Ясенецкий был потрясающим человеком, образцом для подражания. Помимо его духовной глубины, святости и примера монашеского подвига, он был уникальным хирургом, специалистом по гнойной хирургии. Кроме всего прочего, он еще и потрясающе писал - его «Очерки по гнойной хирургии» - настольная книга каждого хирурга, и несмотря на то, что медицинские технологии сейчас ушли далеко вперед, появились новые методы и препараты, его книга по-прежнему остается актуальной. Архиепископ Лука подвергался гонениям в сталинские времена, был репрессирован, но всегда открыто проповедовал Слово Божье и все операции совершал с молитвой... Второго такого примера в истории мировой медицины я просто не знаю. Для врачей, которые серьезно относятся к своей специальности, конечно, этот человек является недостижимым идеалом.

- В специальных молитвах на случаи хирургического вмешательства есть прошение о том, чтобы Господь направил руку хирурга. Ощущаете ли Вы реальную помощь Божию во время операций?

- Да, безусловно, я чувствую Божию помощь во время операций. Конечно же, одно из моих незыблемых правил – всегда читать молитву «Отче наш» перед операцией и перед принятием каких-то ответственных решений. Иногда во время операций бывают острейшие критические моменты, когда начинаешь понимать, что если ты примешь неверное решение, то человек останется на столе: например, внезапно открывается кровотечение, которое ты не можешь остановить… Единственное, на что ты можешь уповать, – это на Божию помощь. В таких случаях я отхожу от операционного стола, пытаюсь собраться с мыслями и снова обращаюсь к Богу с молитвой «Отче наш». И не раз, казалось бы, в совершенно безвыходных ситуациях Господь помогал мне.

- Согласитесь ли Вы с тем, что для врача, который сталкивается со смертью гораздо чаще, чем большинство людей, это событие перестает быть чем-то экстраординарным, священным, покрытым мистической тайной? Можно ли вообще привыкнуть к смерти и относиться к ней чисто профессионально, дистанцированно? Или же наоборот: постоянно сопровождающая врача тема смерти дает ему возможность глубже осознать смысл этого события?

- Конечно, как это ни дико звучит, к смерти привыкаешь, тем более что я работаю в больнице уже более 40 лет. Привыкаешь к самой идее смерти, но это не значит, что можно дистанцироваться, внутренне закрыться от того, что происходит с пациентом, и спокойно относиться к смертельным исходам. Невозможно привыкнуть к смерти тех людей, которых ты оперировал, даже если это происходит не по твоей вине, а в силу объективных причин. Я помню всех моих пациентов, которых не удалось спасти… Но, повторяю, вместе с тем, с годами вырабатывается своего рода защита, которая позволяет врачу, постоянно сталкивающемуся со смертью, продолжать работать. Благодаря этой защите он постепенно учится воспринимать смерть как бы через стекло, не отождествляясь со своими эмоциями. Ведь Вы подумайте, сколько сил необходимо хирургу для того, чтобы, пережив смерть своего пациента, вновь взять себя в руки и вернуться к своей работе! Это, действительно, серьезная психологическая проблема.

- Георгий Сергеевич, я знаю, что Вы покрестились в брежневские времена и у Вас был какой-то удивительный духовный наставник – батюшка с Западной Украины. Было бы интересно узнать побольше о Вашем духовном опыте, который необычен уже потому, что в те времена круг православной интеллигенции был очень узок, все друг друга знали и, как правило, ходили к одним и тем же священникам.

- Да, действительно, я многие годы ездил к потрясающему священнику – отцу Михаилу, который служил на приходе недалеко от Воронежа, в небольшом городке Островолжске. Сам он был родом из Польши, где он закончил Духовную Академию. Познакомились мы с отцом Михаилом на поминках нашего общего близкого друга. Я пригласил батюшку в гости, и мы подружились на многие годы. Тогда я еще не просто не был крещен, но и был очень далек от веры. Но Господь знал, какими путями привести меня к Церкви. Случилось так, что в тот период моей жизни с кем бы я ни знакомился, кто бы ни производил на меня сколько-нибудь сильное впечатление, это обязательно были либо какие-то удивительные священники, либо просто умнейшие православные люди. Вот и встреча с отцом Михаилом как раз произошла в это время… Однако, несмотря на то, что, повторяю, меня окружали глубоко верующие люди, я все же довольно долго продолжал настороженно относиться к перспективе Крещения. В конце концов покрестилась моя жена, а вскоре и я. Конечно, нас крестил отец Михаил – у себя на приходе. Все это было чудесно!

Но с батюшкой меня связывают, как я уже говорил, и многие годы духовного общения и искренней дружбы. Вы сами понимаете, какие тогда были времена. За священниками следили, и открыто проповедовать Слово Божие, а тем более активно обращать в Православие людей было не так просто. Но, несмотря на эти запреты, отец Михаил приезжал в Москву, крестил множество народа. Все это происходило, представьте, у меня дома: таким образом, моя квартира вскоре превратилась в настоящий баптистерий. Я даже удостоился помогать батюшке во время Таинства – читал молитвы, прислуживал… Все это было поистине замечательно и продолжалось в течение многих лет. Тогда покрестились и многие мои друзья. Это было удивительное время!

- Насколько мне известно, в свое время Вы занимались документальной режиссурой, совмещая это занятие с медицинской практикой. Что заставило Вас обратиться к режиссерскому делу?

- Действительно, я когда-то писал сценарии в соавторстве с Бертой Трушиной и снимал документальные фильмы, так или иначе связанные с медициной. Один из них – «Хирург. Ученый. Ректор» – был посвящен деятельности, к сожалению, ныне уже умершего ректора Московской Медицинской Академии, замечательного человека, прошедшего всю войну, великолепного хирурга и ученого. Второй фильм, который нам удалось снять, повествовал о сестрах милосердия – о их самоотверженной работе, их отношении к своему призванию, об их человеческом подвиге. Почему я этим занимался? Мне просто было интересно попробовать свои силы еще и на режиссерском поприще.

- Георгий Сергеевич, сосудистые заболевания ног, лечением которых Вы занимаетесь, – профессиональный недуг большинства священников, вынужденных выдерживать на ногах многочасовые богослужения. Я знаю, что Вы неоднократно оказывали врачебную помощь, в том числе – и хирургическую, многим священнослужителям, в частности – монахам Троице-Сергиевой Лавры. Расскажите, пожалуйста, о тех встречах со священниками, которые Вам запомнились.

- Я очень ценю, например, дружбу с архиепископом Витебским и Оршанским Димитрием (Дроздовым), с которым мы познакомились именно при таких скорбных обстоятельствах. Когда владыка был еще послушником при Святейшем Патриархе Пимене, его привели ко мне наши общие друзья. Несмотря на то, что он был совсем молодым человеком, состояние его вен и сосудов на ногах было очень тяжелым. Единственное, что ему могло реально помочь, – это хирургическая операция. Выслушав мои медицинские советы, отец Димитрий надолго исчез из поля зрения. Как потом выяснилось, он советовался со многими врачами, которые однозначно предписывали ему операцию, пытался лечиться более мягкими способами, не возымевшими никакого эффекта, и наконец пришел за благословением к архимандриту Кириллу (Павлову). Отец Кирилл, известный своим даром прозорливости, подтвердил необходимость операции и отправил его именно ко мне. Таким образом, отец Димитрий вернулся ко мне уже с благословением старца, чьи молитвы, возможно, и помогли совершить удачную, хотя и очень тяжелую операцию. Наша теплая дружба с владыкой продолжается и по сей день.

Моими пациентами, действительно, были многие монахи и Лавры, и Псково-Печорского монастыря. Очень тяжелую операцию перенес известный ныне православный монах, приехавший подвизаться в Россию из Франции, – игумен Василий Паскье. Конечно, я благодарю Бога за эти удивительные  встречи, несмотря на то, что повод для них был печальный.

Беседовала Александрина Вигилянская

https://blagoslovenie.su/index.php?option=com_content&task=view&id=94&Itemid=43